Обсуждаются вопросы, связанные с участием малолетних и подростков в гражданских правоотношениях, правоспособностью, объемом сделкоспособности и деликтоспособности (дееспособности), реализацией их субъективных материальных прав, объемом процессуальной дееспособности, участием несовершеннолетних и их законных представителей в гражданском процессе, самостоятельным осуществлением несовершеннолетними процессуальных прав. Сформулированы предложения по совершенствованию законодательства.

Гражданское законодательство основано на признании равенства участников гражданских правоотношений, необходимости беспрепятственного осуществления и обеспечения восстановления нарушенных гражданских прав, их судебной защиты (п. 1 ст. 1 ГК РФ). Возникающая в момент рождения способность быть участником гражданских правоотношений в равной мере признается за всеми гражданами (ст. 17 ГК РФ). Как полагала Р.О. Халфина, даже “малолетний, после смерти отца получивший по наследству предметы домашнего обихода, является собственником этих предметов и пользуется ими, осуществляя свое право собственности” <1>.

В некоторых случаях способность быть участниками гражданских правоотношений, в том числе корпоративных, признается и судебно-арбитражной практикой за всеми гражданами, включая малолетних. Так, по одному из дел арбитражный суд кассационной инстанции признал незаконным отказ налоговой службы в регистрации в качестве участника хозяйственного общества малолетнего, которому в порядке наследования перешла доля в уставном капитале <2>. В то же время среди ученых-цивилистов существует точка зрения о том, что малолетний, являясь недееспособным, не может быть участником хозяйственного общества, поскольку участие в хозяйственном обществе предполагает управление им, а правомочия по управлению передаваться не могут. Мы, однако, не видим препятствий для делегирования правомочий по управлению хозяйственным обществом, поскольку они сводятся к управлению имуществом общества (т.е. являются имущественными и не являются неразрывно связанными с личностью их носителя). Следовательно, они могут делегироваться другим лицам <3>.

Помимо правоспособности возникновение субъективных гражданских прав и обязанностей связывается с наличием у гражданина дееспособности, т.е. способности своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их.

В отличие от правоспособности наличие дееспособности и ее объем обычно зависят от возраста <4>. Действующий российский Гражданский кодекс различает несовершеннолетних старше 14 лет (подростков) и младше 14 лет (малолетних), в свою очередь, малолетние подразделяются на две подгруппы: младше и старше 6 лет <5>. По смыслу закона малолетние до 6 лет недееспособны вообще. А малолетние от 6 до 14 лет обладают значительно усеченным объемом дееспособности: они вправе самостоятельно совершать лишь повседневные хозяйственные сделки <6>.

Учитывая дореволюционное отечественное законодательство, Д.И. Мейер писал: “Малолетние, говоря вообще, считаются совершенно не способными к гражданской деятельности” <7>. Похожей позиции придерживался А.В. Мицкевич: малолетние не в состоянии самостоятельно защищать свои права и разумно пользоваться ими, поэтому они по закону не обладают дееспособностью <8>.

Несмотря на закрепленное законом право совершать мелкие бытовые сделки, по мнению ряда авторов, малолетние недееспособны. Так, принимая во внимание нормы ГК РСФСР 1964 г. (наделившего малолетних правом совершать мелкие бытовые сделки), О.С. Иоффе отмечал: “Назвать малолетних пусть и частично, но все же дееспособными – значит переносить акцент с общего их статуса как лиц недееспособных на исключительные случаи признания за ними дееспособности. Но это не мирится с практическим назначением соответствующих правил” <9>.

Тождественной позиции придерживается В.В. Ровный, по мнению которого наименование ст. 28 “Дееспособность малолетних” действующего Гражданского кодекса “…следует понимать не в буквальном (положительном), а в противоположном – отрицательном – смысле, т.е. с точки зрения не наличия у малолетних дееспособности, а отсутствия таковой” <10>. В литературе встречается и менее категоричная точка зрения. Так, по мнению М.В. Кротова, малолетние по общему правилу недееспособны <11>.

Малолетние нередко самостоятельно совершают мелкие бытовые сделки (покупку продуктов для питания, канцелярских товаров, обмен игрушками и т.д.). С.Н. Братусь, исходя из содержания норм Гражданского кодекса 1922 г., писал, что такие сделки обычно никем не оспариваются, хотя по строгому смыслу закона они относятся к ничтожным, однако было бы большой натяжкой трактовать малолетних лишь как посыльных, как автоматических передатчиков воли родителей или иных дееспособных лиц <12>.

Применительно к действующему законодательству в литературе высказано мнение: “…сложилось и иное правило, имеющее характер юридического обычая и, более того, фактически отменяющее норму п. 1 ст. 28 ГК в той ее части, которая полностью исключает возможность самостоятельного совершения детьми, не достигшими возраста шести лет, каких бы то ни было сделок” <13>.

Это мнение подкрепляется содержанием некоторых нормативных актов, согласно которым условием продажи детям товаров повседневного спроса является способность “самостоятельно совершать покупку и рассчитываться за купленный товар” <14>.

Вместе с тем очевидно, что физическая способность совершать и расплачиваться за покупки еще не свидетельствует о том, что малолетний обладает достаточной психической зрелостью для совершения сделок.

В силу прямого указания закона (п. 1 ст. 172 ГК РФ) сделки, совершенные малолетним, являются ничтожными. Уничтожение же последствий этих сделок может иметь место при вмешательстве законных представителей малолетнего и (или) публичной власти (как сказано Д.И. Мейером, ничтожество поражает эти сделки только при соприкосновении их с общественной властью, а независимо от того они существуют точно так же, как и сделки законные <15>).

Иллюстрацией к сказанному может служить следующее дело. Малолетний без ведома и согласия матери за наличные денежные средства (взятые из дома без ведома и разрешения) приобрел в магазине транспортное средство – скутер импортного производства. А спустя несколько дней этот же малолетний в этом же магазине приобрел еще один скутер импортного производства. При совершении этих сделок купли-продажи продавец не интересовался ни возрастом покупателя, ни удостоверяющим личность документом.

О приобретении скутеров матери малолетнего не было известно до тех пор, пока она не увидела сына на улице, управляющим транспортным средством. Она обратилась к продавцу с требованием о возврате полученных от малолетнего денежных средств и возврате продавцу проданных транспортных средств. В связи с оставлением ее требования без ответа мать малолетнего обратилась в суд, который, опираясь, в частности, на ст. 28 ГК РФ “Дееспособность малолетних”, удовлетворил заявленные исковые требования <16>.

В отличие от малолетних, несовершеннолетние старше 14 лет (подростки) наделены значительным объемом материальной дееспособности, они: а) совершают сделки своими действиями с согласия законных представителей <17>; б) обладают полной деликтоспособностью; в) вправе заниматься предпринимательской деятельностью. Кроме того, при условиях, установленных законом, они могут быть признаны полностью дееспособными (эмансипированы).

Реализация субъективных материальных прав часто обеспечивается процессуальными субъективными правами, которые в силу ст. 36 ГПК РФ в равной мере признаются за всеми гражданами.

Известно, что гражданская материальная дееспособность и гражданская процессуальная дееспособность – явления нетождественные.

Если малолетний старше 6 лет и обладает некоторой способностью к совершению юридически значимых действий (материальной дееспособностью), то в гражданском процессе его действия полностью замещаются действиями законных представителей.

Несколько по-иному обстоит дело с гражданской процессуальной дееспособностью несовершеннолетних старше 14 лет.

По общему правилу права и законные интересы несовершеннолетних защищают их законные представители, однако законом допускаются исключения: несовершеннолетний наделяется полной процессуальной дееспособностью в случае вступления в брак или объявления его полностью дееспособным (эмансипации).

Эмансипация производится по решению органа опеки и попечительства – с согласия обоих родителей, усыновителей или попечителя либо при отсутствии такого согласия – по решению суда (п. 1 ст. 27 ГК РФ). Дело в суде об эмансипации возбуждается по заявлению самого несовершеннолетнего (п. 1 ст. 287 ГПК РФ).

Следовательно, возбуждение гражданского дела в суде об эмансипации возможно лишь в случае спора (отказа в даче согласия на эмансипацию) либо отсутствия выраженной (объективированной) позиции законных представителей по поводу эмансипации их подопечного (молчания). Казалось бы, и то и другое предполагает исковое производство, в рамках которого “подлежат проверке требования, заявленные одними лицами против определенных других лиц” <18>. Однако эта категория судебных дел рассматривается в порядке особого производства (п. 5 ч. 1 ст. 262 ГПК РФ), т.е. производства, где отсутствует спор о праве <19> и в рамках которого суду “необходимо подтвердить наличие или отсутствие бесспорного права” <20>.

Закрытый перечень условий для эмансипации очерчен ст. 27 ГК РФ: несовершеннолетний должен достичь возраста 16 лет, состоять в трудовых отношениях либо заниматься предпринимательской деятельностью. Данная норма не содержит требований о том, что испрашиваемая эмансипация должна соответствовать интересам ребенка <21>.

Следовательно, при рассмотрении дела об эмансипации доводы и возражения о несоответствии эмансипации интересам ребенка формально могут быть не отнесены судом к предмету и основаниям заявленных требований. Поэтому полагаем целесообразным ст. 27 ГК РФ дополнить указанием о том, что эмансипация возможна лишь в случае, если она отвечает интересам ребенка. Кроме того, поскольку эмансипация в судебном порядке возможна лишь в случае спора между законными представителями и их подопечными, полагаем целесообразным закрепить исковой порядок судопроизводства дел об эмансипации.

Как известно, подростки самостоятельно исполняют обязанности и несут ответственность по заключенным сделкам <22>. Очевидно, что это обстоятельство во взаимосвязи с признаваемым за всеми гражданами правом на судебную защиту <23> должно предусматривать возможность самостоятельного инициирования подростком судебной защиты его нарушенных или оспариваемых прав (право на иск), в том числе в связи с нарушением его контрагентами договорных обязательств. Однако таким самостоятельным правом (правом на иск) подростки не наделены.

Невозможность самостоятельно инициировать судебное разбирательство и необходимость обращения за содействием к законному представителю ставят несовершеннолетнего в неравное положение по сравнению с его контрагентами <24>.

Такое положение дел, по нашему мнению, в ряде случаев может лишить подростка возможности защиты его нарушенных или оспариваемых субъективных материальных прав. Поэтому полагаем, что наделение несовершеннолетних старше 14 лет самостоятельным правом на иск способствовало бы усилению защиты их прав и законных интересов.

В литературе высказано мнение: действия “законного представителя” несовершеннолетних старше 14 лет в гражданском процессе полностью заменяют действия “представляемого” <25>. Однако, по нашему мнению, это не совсем так.

Как известно, наряду с правом на иск существуют и иные формы (фазы), в которых проявляется возможность пользоваться правосудием. К таким формам М.А. Гурвич справедливо относил: право на ответ по иску, право на участие в возникшем процессе, право на обеспечение иска, право обжаловать решение, право на меры принудительного исполнения <26>.

Согласно ч. 3 ст. 37 ГПК РФ права и законные интересы несовершеннолетних старше 14 лет защищают их законные представители. Однако такие несовершеннолетние привлекаются судом к участию в деле. Следовательно, в части самостоятельного осуществления процессуальных прав они наделяются всеми правами лица, участвующего в деле, возможно за исключением осуществления процессуальных прав стороны по делу (признание, отказ, изменение основания и предмета иска и пр.).

В то же время в ряде случаев подростки вправе лично защищать свои права и интересы (см. ч. 4 ст. 37 ГПК РФ). В частности, если к ним предъявлен иск (в связи с нарушением договорных обязательств или совершением ими деликта). При этом привлечение законных представителей к участию в деле отнесено к дискреции суда: “суд вправе привлечь к участию” в деле законного представителя.

Очевидно, что в случае непривлечения законных представителей к участию в деле такой несовершеннолетний может оказаться в недостаточно защищенном положении.

Таким образом, несовершеннолетний старше 14 лет обладает частичной гражданской процессуальной дееспособностью, которая, как мы полагаем, имеет несколько разбалансированный характер.