ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА

Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе на предмет восстановления дееспособности

М.А. Христофорова

Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе имеет важное значение, поскольку направлена на защиту гражданских прав и интересов психически больных участников гражданского процесса.

Если гражданин вследствие психического расстройства не может понимать значения своих действий или руководить ими, он может быть в соответствии со ст.29 ГК РФ признан судом недееспособным. Над ним устанавливается опека.

Законом установлен порядок признания судом гражданина недееспособным в целях обеспечения социально-правовой за­щиты данного лица и членов его семьи. Согласно ст.ст.281 285 ГИК РФ, порядок проведения судебной процедуры о признании гражданина недееспособным представляет собой особое произ­водство., которое может быть инициировано на основании за­явления членов семьи, близких родственников, органов опеки и попечительства, психиатрического и психоневрологического учреждений. Данное дело рассматривается с обязательным присутствием прокурора и представителей органов опеки; с обязательным проведением судебно-психиатрической экспер­тизы: обязательным участием самого гражданина, в отношении которого решается вопрос о дееспособности.

Признание гражданина недееспособным радикально из­меняет его правовой и социальный статус, С момента, когда решение суда о признании лица недееспособным и установ­лении над ним опеки вступило в силу, права, свободы и ин­тересы граждан, признанных недееспособными, защищают их законные представители – опекуны (и.5 ст.37 ГПК РФ). Однако необходимо отметить, что нередко при рассмотрении дела о признании гражданина недееспособным допускаются нарушения прав лица, “в интересах” которого инициировано данное дело.

Согласно правоприменительной практике, нередко отме­чаются случаи, когда заявление о признании гражданина не­дееспособным рассматривается без участия самого гражданина, причем не только тогда, когда лицо находится на лечении в психиатрической больнице и состояние его здоровья не по­зволяет ему участвовать в процессе (хотя в соответствии с п. 1 ст.284 ГПК Р<1> рассмотрение данного дела должно проходить по месту пребывания гражданина) но и тогда, когда гражда­нин продолжает жить своей обычной жизнью, например, в период ремиссии лицо продолжает посещать учебные заведе­ния или работает, но суд просто не извещает его о судебном процессе. Однако даже в случаях уведомления и присутствия гражданина в зале судебного заседания при рассмотрении дела о признании его недееспособным ему не всегда предо­ставляется возможность и право отстаивать свою позицию, например глухонемому, если в суде ему не предоставили су р до г ге р е в о дч и ка.

• Согласно Принципам защиты прав психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи, утвержденным резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1991 г. № 46/119, “решения, касающиеся дееспособности лица и его потребности в личном представителе, подлежат пересмотру через разумные промежутки времени в соответствии с внутри­государственным законодательством” (Принцип 1).
• В ст. 12 Конвенции о правах инвалидов, а также в заклю­чительных замечаниях Комитета ООН по правам человека (2009 г.) указывалось, что России следует обеспечить лицам, которые были лишены дееспособности, быстрый доступ к ме­ханизму эффективного судебного пересмотра изначального решения.
• В Рекомендации Комитета министров Совета Европы NoR(99)4 “О принципах, касающихся правовой защиты не­дееспособных взрослых” также указывается, что меры защиты должны быть ограничены в сроке.
• Согласно Гражданскому кодексу РФ, восстановить граж­данина в дееспособности можно в соответствии с п.З ст.29 ГК РФ, если основания, в силу которых гражданин был признан недееспособным, отпали, суд принимает решение о признании его дееспособным. В этом случае ст.283 ГПК РФ предусмотрено обязательное назначение судебно-психиатрической эксперти­зы. На основании решения суда отменяется установленная над ним опека. Подразумевается, что гражданин выздоровел либо его психическое состояние улучшилось настолько, что психическое расстройство, которым он страдает, более не ли­шает его способности понимать значение своих действий или руководить ими. В соответствии с п. 1 ст.40 ГК РФ опека над совершеннолетним гражданином прекращается в случае выне­сения судом решения о признании подопечного дееспособным по заявлению опекуна или органа опеки и попечительства.

Процессуальные пробелы и противоречия, касавшиеся про­цедуры признания гражданина недееспособным, отражались и на правах недееспособного гражданина при рассмотрении дела о признании его дееспособным. Однако ущербность про­цессуального статуса лица при признании его недееспособным не шла ни в какое сравнение с фактическим отсутствием про­цессуального статуса у лица, уже признанного недееспособным и пытавшегося по прошествии времени восстановить свою дее­способность, что не могло обеспечить справедливость судебного разбирательства, в том числе равноправие и состязательность сторон. Учитывая тот факт, что не всегда интересы опекаемых совпадают с интересами опекунов, это затрудняет инициацию процесса о признании гражданина дееспособным, даже если основания, в силу которых он был признан недееспособным, в настоящее время отпали.

В качестве примера может являться случай, который был пред­ставлен на амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу в отношении М., 1976 г.р., в гражданском деле о восстановлении дее­способности.

На разрешение экспертов были поставлены вопросы о возможности М. по его психическому состоянию понимать значение своих действий и руководить; о возможности присутствия М. в зале судебного заседания: о необходимости учреждения над М. опеки: о возможности влияния степени тяжести заболевания М. на социаль­ную жизнь, здоровье, имущественные и иные его интересы. При проведении амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы было установлено, что наследственность у М. психопатологически не отягощена. В психомоторном развитии отставал: самостоятельно начал ходить с 3 лет, на фоне утраты слуха отмечались нарушение речевого развития, отсутствие речи. В школу М. пошел своевремен­но, обучался в специализированной школе для глухонемых. Программу не усваивал, был неусидчив, учиться не хотел. С 1-го класса М. был переведен в специализированную школу7 для детей с задержкой психического развития. Проявлял асоциальное поведение: воровал, хулиганил, издевался над животными, были приводы в милицию. М. является инвалидом III группы с детства. М. окончил 9 классов. С 16 лет стал знакомиться с женщинами, приводил их домой, обещал жениться. Злоупотреблял спиртными напитками, опьянения были часто тяжелой степени. Мог пьяным кататься на мопеде, неоднократно получал сотрясение головного мозга, от ста­ционарного лечения отказывался. Со слов матери, конфликтовал с ней, угрожал расправой, пытался выгнать родственников из квар­тиры. Со слов М., с 1994 ио 1998 гг. он работал в троллейбусном нарке, с 1998 по 2002 гг. занимался сборкой мебели; в дальнейшем работал литейщиком пластмассы. Согласно характеристике Д. (тет­ки невесты), М. внимательный, старательный и трудолюбивый па­рень. Корректен. Словарный запас слабый. Веселый, с чувством юмора, самостоятельный, есть нервозность от того, что его не пони­мают или не хотят понимать. Имеет произвольную, зрительную, механическую память. Обнаруживает логическое, конкретное мыш­ление, есть способности к овладению любыми техническими опера­циями (сборка, разборка мотоциклов), владеет слесарной и столярной профессией. На работе М. пользуется уважением коллег по цеху, добросовестно выполняет свою работу. Согласно справке из “Всероссийского общества глухих”, М. с 2003 г. состоит у них на уче­те, взносы платит аккуратно. Указывалось, что М. отличается добро­душным нравом, по отношению к сотрудникам МГО ВОГ был кор­ректен. Мать в 2007 г. обратилась с заявлением о признании М. недееспособным. 04.12.2007 г. в отношении М. была проведена судебно-психиатрическая экспертиза в психиатрической больнице №1 им. Н.А. Алексеева. Было дано заключение, что М. страдает умеренной умственной отсталостью в связи с нейроинфекцией, глу­хонемотой и синдромом зависимости от алкоголя, со значительными нарушениями поведения, требующими ухода и лечения. Данное заболевание лишает его способности понимать значение своих дей­ствий и руководить ими. По своему психическому состоянию М. нуждается в учреждении над ним опеки. Решением суда от 22,01,2008 г. М. был признан недееспособным. В 2009 г. М. был повторно освиде­тельствован МСЭ, ему была определена III группа инвалидности, бессрочно. Согласно характеристике из ООО “Рензи”, где М. работал с 26.03 по 12.08,2014 г., он зарекомендовал себя с положительной стороны. Выполнял операцию “полирование обуви на холоде”. Делал все правильно, качественно. На замечания мастера реагировал нормально и с пониманием. На работу приходил вовремя, никогда не опаздывал, не прогуливал. С 12.08. по 11.09.2014 г. М. находился на стационарном лечении в психиатрической больнице №4 с диа­гнозом “Умственная отсталость, умеренная, со значительными на­рушениями поведения, требующая ухода и лечения. Психоорганический синдром’’. При поступлении настроение у М. было ровное. Был спо­коен и упорядочен. Суицидальные мысли категорически отрицал. Контакт был несколько затруднен из-за глухоты больного. Общался при помощи мимики и жестов. Писал на бумаге вопросы и ответы. Читал с листа и губ. Не отрицал неправильное поведение, но о его причинах не говорил. Своих переживаний полностью не раскрывал. Жестами показывал, что согласен на лечение, В отделении М. по­лучал хлопромазин. Был спокоен, упорядочен. Помогал с уборкой в отделении. Пребыванием в больнице не тяготился. Агрессии не про­являл. С 11.09.2014 г. М. был определен в психоневрологический интернат №25 с диагнозом “Умеренная умственная отсталость с на­рушениями поведения. Нейросенсорная тугоухость”. За время пре­бывания в интернате нарушений поведения у М. не отмечалось, в отделении общался с более сохранными больными, сам просил при­влекать его к работе (мытье полов). М. общался с гражданской женой, с матерью. Указывалось, что с матерью у М. отношения конфликтные из-за того, что она его госпитализировала в больницу, поместила в интернат. Психотропные средства М. не получал. Был в домашних отпусках у своей подруги, срывов в поведении не было. К матери отказывался ехать в отпуск, боялся, что там будет “нервничать”. М. пользовался Интернетом, общался по скайпу, переписывался в со­циальных сетях. Участвовал в спортивных соревнованиях, с удо­вольствием посещал спортивный зал. М. был спокоен, выглядел опрятно. Был угловат, неловок в движениях. Контакт у М. был за­труднен из-за глухонемоты. Общался при помощи мимики и жестов.

Писал на бумаге вопросы и ответы, почерк: был плохо разборчив, писал отдельные слова. Ответы были примитивные, односложные. Читал М. с листа и с губ. Мимика живая. Эмоционально лабилен, особенно при общении с матерью, легко раздражался. Режим отде­ления не нарушал. Общался с небольшим кругом больных. Говорил, что употреблял алкоголь, но мало. Тяготился пребыванием в интер­нате. Планировал жениться на знакомой девушке, против чего мать возражала. М. был настроен на восстановление дееспособности, переживал за результаты экспертизы. Мышление было конкретное, уровень суждений снижен, навыки самообслуживания и простого труда сохранены. Критика была неполная. При экспериментально­психологическом исследовании отмечались недостаточность вер­бально-логического мышления, недоразвитие коммуникативных функций речи, замедленность мыслительных процессов, неустойчи­вость активного внимания у эмоционально неустойчивой личности с чертами эмоционально-волевой незрелости, повышенной сензитив­ности, подверженной внешним средовым воздействиям. 04.10.2014 г. М. подал заявление о признании его дееспособным. Указал, что с 13 августа 2014 г. он находился в психиатрической клинической боль­нице Ne4 им. П.Б. Ганнушкина. Сообщал, при каких обстоятельствах был доставлен в больницу. Отрицал слова матери о неправильном поведении дома. М. сообщал о конфликтных отношениях с матерью, указывал, что мать не знает язык жестов, а только отдельные слова, что она все про него врет, у него нет приступов, никаких лекарств никогда не принимал, никогда не торговал наркотическими сред­ствами, никогда не хотел никого убивать. Последовательно пере­числял основные события своей жизни, сообщал о своих друзьях, местах работы. Не отрицал, что иногда употреблял спиртные на- нитки. Указывал, что в 2008 г. познакомился с К., захотелось создать семью. М. подробно рассказывал, как проводили время, о своих увлечениях. Сообщал, что мать была против его отношений с девуш­ками, выгоняла их. Стал много плакать, ходить в церковь, просить помощи. Приходил домой, объяснял, что хочет жениться, иметь се­мью, спокойно дожить свою старость с человеком, который близок ему. Выпивал от злости и безнадежности. М. просил помочь вернуть ему дееспособность, права на личную самостоятельность и незави­симость. 06.10.2014 г. Д. (свидетель по делу) также подала заявление о признании М. дееспособным. Сообщала, что она тетя его невесты- К. Указывала, что М. спокойный, улыбчивый парень, с чувством юмора. Сообщала о конфликтных отношениях М. с матерью, что мать установила видеокамеры на даче, по ее заявлению К. не пу­скали на свидания к М. в больнице и интернате. Указывала, что его лишили общения, Интернета, где есть много сайтов для глухонемых. Поясняла, что они с К. рассказали ему, что он недееспособен, что его опекуном будет зять его сестры, который злоупотребляет спиртными напитками и из-за этого проживает отдельно от семьи. Просила по­мочь М. вернуть ему дееспособность и его права. Согласно протоко­лу судебного заседания от 10.11.2014 г. М. пояснил, что считает себя дееспособным. Сообщал, какими специальностями владеет, где и в какие годы работал. Рассказывал о конфликтных отношениях с матерью, о госпитализации в ноябре 2011 г. Пояснял, что 05.11.2011г. пришел домой выпивший, начал скандалить, лег спать, мать от­правила его в больницу, сказала, что в вытрезвитель. Сообщал о том, как был лишен дееспособности. Злоупотребление спиртными напитками М. отрицал, указывал, что пьет только по праздникам и дням рождениям, что он не алкоголик. Допрошенная О. показала, что М. в психоневрологическом интернате навещают невеста и мать. Показывала, что, со слов матери подэкспертного, он “буйный”, бьет­ся головой о стену, когда находится дома. Указывала, что в интер­нате подэкспертный режим соблюдает, синдрома зависимости у него нет. не агрессивен. По определению суда поданному гражданскому делу в феврале 2015 г. М. был амбулаторно освидетельствован ко­миссией экспертов в ФГБУ “ФМИЦПН им. В.П. Сербского”, было установлено следующее (беседа проводилась с участием сурдопере­водчика). Внешне опрятен. Сознание ясное. В месте, времени и собственной личности ориентирован правильно. Фон настроения ровный. В беседе активно жестикулирует, как при использовании языка жестов, так и для того, чтобы подчеркнуть отдельные свои высказывания: мимика живая, адекватна содержанию беседы. Продуктивному контакту полностью доступен. Беседует охотно, внимателен к вопросам, отвечает в плане заданного. Цель экспер­тизы понимает правильно. Анамнестические сведения сообщает подробно, последовательно, основные события жизни датирует вер­но. Рассказывает, что после 9-го класса пошел работать, так как были нужны деньги на карманные расходы, с этого возраста обеспечивал себя самостоятельно. Сообщает, что не знал о пенсии, узнал только в возрасте 32 лет. от глухонемых друзей. Считает, что мать сама за него получала пенсию и тратила деньги на свои нужды. Когда узнал о пенсии, сам стал ее получать, матери давал деньги на оплату коммунальных услуг, продукты и одежду покупал себе сам. Подробно рассказывает, на что тратил деньги. Рассказывает о конфликтах с матерью, которые возникли после смерти бабушки, которая завеща­ла ему дачу. Говорит, что у матери отсутствует по отношению к нему чувство жалости, считает, что она больше привязана к его сестре. Говорит, что мать всегда была против его общения с друзьями, за­прещала ему работать, всем говорила, что он ничего не умеет. При этом дома он самостоятельно менял сантехнику, чинил розетки, все время следил, чтобы дома было чисто. Указывал, что от друзей узнал, что существует “мир глухих”, где познакомился с новыми людьми, узнал много нового, его научили свободно общаться на языке жестов. Рассказывает, что хотел разменять квартиру, чтобы жить отдельно, но матери с сестрой это не понравилось, под их давлением подарил сестре квартиру. Жалоб на здоровье не предъявляет, считает себя психически здоровым. Подробно рассказывает о своих госпитализа­циях, причиной которых считает конфликты с матерью. Отрицает сведения о неправильном поведении дома, психических нарушени­ях. При расспросе сообщает, что действительно его осматривали врачи ПКБ Nq1 им. Н.А. Алексеева, но не знал, что это связано с лишением его дееспособности, ему сказали, что будут определять, алкоголик он или нет. Сообщал, что лечение никогда не принимал. Планы на будущее строит вполне реальные. Хочет жениться, создать семью, устроиться па работу. Указывает, что будет проживать в семье гражданской супруги; говорит, что готов платить квартплату по месту’ регистрации, но общение с матерью хотел бы свести к мини­мальному.

Мышление обстоятельное, конкретное. Память не на­рушена. Эмоциональные реакции лабильные, в целом адекватные ситуации. Критика к своему состоянию и сложившейся ситуации сохранена. Комиссия пришла к заключению, что у М. обнаружива­ется легкое когнитивное расстройство (F06.7) по МКБ-10. Об этом свидетель­ствуют данные анамнеза и медицинской документации об отмечав­шихся у него на фоне раннего органического поражения централь­ной нервной системы нарушение слуха, задержки моторного и психоречевого развития, в связи с чем он не освоил общеобразова­тельную школьную программу, отставал в умственном развитии. Вместе с тем в деле имеются сведения о его занятиях по усвоению языка жестов, достаточном уровне социальной адаптации с овладе­нием трудовых и профессиональных навыков, способностью работать и получать за это денежное вознаграждение, устанавливать и под­держивать межличностные и социальные связи, в том числе и в социальных сетях, пользоваться Интернетом, сложной современной техникой, компьютером, сотовым телефоном.

Данное диагностическое заключение подтверждается результатами настоящего обследования, выявившего у подэкспертного когнитивные нарушения в виде об­стоятельности мышления и снижения уровня обобщения, ограни­ченного уровня общей осведомленности. В настоящее время имею­щееся у М. легкое когнитивное расстройство не сопровождается выраженным нарушением иптеллектуально-мнестических волевых функций, он с достаточной критикой относится к своему состоянию и сложившейся ситуации, прогнозирует жизненные планы, способен понимать как внешнюю, так и внутреннюю сторону событий, адек­ватно оценивает свои интересы и гражданские права, может понимать значение своих действий и руководить ими. Участие М. в судебном заседании, по его психическому состоянию, не представляет опас­ности для его жизни и здоровья, а также для жизни и здоровья окружающих. Вопрос о необходимости учреждения опеки не входит в компетенцию комиссии судебно-психиатрических экспертов.